Легендарный хоккеист и большой государственный человек Вячеслав Фетисов дал интервью, в котором рассказал о своих отношениях с ЦСКА и Владиславом Третьяком, а также о проблемах допинга в России.
— Как же получилось, что вы, может быть, самый великий игрок в истории ЦСКА, игнорируете этот клуб?
— ЦСКА, в котором я вырос, в моем сердце. Этого никто никогда у меня не отнимет. А современная история ЦСКА сама по себе странная.
Команда раскололась на две, началась борьба за дворец: кто тут хозяин? Деньги, борьба за власть…
И в сложный момент мне Володя Потанин говорит: «Слушай, там Быков убежал из ЦСКА, что-то там происходит. Нужно большое имя, чтобы поддержать клуб». У меня была своя работа, меня звали на почетного президента, но им был тогда Виктор Тихонов.
И вот я прихожу в ЦСКА. Тут же кто-то дал команду второму спонсору, что надо уйти. То есть половину бюджета мы сразу потеряли. Мне в той ситуации нужно было кому-то довериться. Я поговорил с Сергеем Немчиновым, у нас дети перекрещенные. Сделал его генеральным менеджером и главным тренером.
Выбрали стратегию — опираться на молодежь, на своих воспитанников. Вспомните «Красную Армию», наша молодежка тогда выиграла Кубок Харламова в МХЛ. Если бы мы сохранили ту команду, она была бы лучшей в КХЛ. Там ведь играли Никита Кучеров, Никита Гусев…
Как бороться с клубами, у которых большие бюджеты? Нужно быть профи и понимать, что ты строишь на перспективу. Объяснять болельщикам, что происходит, не теряя их доверия.
И вот критический момент. ЦСКА снова проиграл, по сути, нужно объявлять банкротство. Но я прямо из дворца дозвонился до премьер-министра, тогда в этой должности работал Путин: «Владимир Владимирович, накануне Олимпиады в Сочи мы можем потерять самый крутой хоккейный бренд. Это неправильно. А денег нет, и перспективы никакой». Путин отвечает: «Приходи».
Я взял с собой Виктора Васильевича, и мы пошли в Белый дом с письмом. Заранее договорились с Транснефтью, что она станет нас поддерживать, если Путин даст добро. Письмо забрали, и через какое-то время у нас появилась не Транснефть, а Роснефть. У нее была своя стратегия. Я не смог ни с кем поговорить на протяжении месяца и понял, что никоим образом не вписываюсь в будущее клуба. Вот и заявил на Матче звезд, что ухожу из лиги и ЦСКА.
— Какие у вас отношения с другой легендой хоккея — президентом федерации Владиславом Третьяком? Вы его критикуете, он отвечает.
— Я взял Владика на лавку на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити в 2002 году. Он где-то в Квебеке тренировал канадских вратарей, которые нас потом обыгрывали. В общем, был не при деле. Он поехал со мной, стал заслуженным тренером РФ. Я был счастлив, понимая, что мне на лавке на коротком турнире нужен авторитетный человек.
Потом я по просьбе администрации предлагал людей в списки депутатов Госдумы. Владислав Александрович в этом списке оказался. Помню, мы всей командой ветеранов ездили на его первые выборы в непростой регион, где коммунисты были в фаворе. Потом Третьяк стал депутатом, возглавил комитет.
После этого удалось вынести Александра Стеблина с поста главы федерации, хотя, казалось, это сделать нереально по многим причинам. Но мне удалось убедить руководство, что нужны перемены. Таким образом Третьяк возглавил ФХР.
Но я не вхожу ни в какой совет хоккейной федерации — ни в попечительский, ни в наблюдательный. Никогда не приглашали на заседания и мероприятия.
— Третьяк был на вашем 60-летнем юбилее в этом году?
— Не был. Но вспомните, на телеканале «Звезда», где я работаю ведущим передачи «Фетисов», мы к юбилею Третьяка сделали о нем специальную программу. Пришла его жена Татьяна, позвали друзей. Добро поговорили о Владике, поздравили с днем рождения по-человечески.
— Почему россияне так часто попадаются на допинге? Вы ведь возглавляли Росспорт, могли стать главой ВАДА.
— История с мельдонием смешна до безобразия. Есть органы, отвечающие за антидопинговую политику. В России за это несет ответственность Минспорт России. И вот там узнают, что мельдоний попадает под мониторинг ВАДА. О чем должен думать руководитель? Что с большой долей вероятности этот препарат скоро станет запрещенным. Значит, надо снимать его из аптечек сборных страны и дать поручение науке изучить кумулятивный эффект, если этот мельдоний применялся на протяжении года.
А есть инозин (рибоксин) — разрешенный препарат по поддержанию сердечно-сосудистой системы. Мы его сами принимали после тренировок на пульсе 220 после трехразовых занятий в день. Это легально, ты восстанавливаешься. И вот я спрашиваю одного чиновника: «Почему вы на инозин не перешли?» А он ответил: «Это на 20 рублей дороже». Понимаете? На одной чаше весов — имидж спортсменов и страны, на другой — 20 рублей.
Помню по себе: не было ни одного международного турнира, где меня не проверяли бы на допинг. Ты понимаешь, что когда приезжаешь на Олимпиаду или чемпионат мира, то не можешь ничего есть/пить за периметром, где живет твоя сборная. Нельзя вляпаться в историю. Ты должен сам себя контролировать, иначе можешь подвести страну. А у нас на Олимпиаде в Рио Миша Алоян попадается на каплях, которые доктор забыл внести в терапевтическое исключение, и у него потом отбирают медаль. Считаю, что это халатная преступность.
Источник: