Римме Климентовой было всего 42. 11 февраля с признаками ОРВИ она обратилась за помощью в местную больницу села Арылах Чурапчинского улуса, а через одиннадцать дней уже в Якутске супругу сообщили, чтобы он забрал ее тело.
Николай Сыромятников, супруг Риммы и глава села Арылах, обвиняет во всем халатность врачей как в его родном селе, в районном центре Чурапче, так и в двух больницах Якутска.
Все знакомые Риммы утверждают, что она никогда не жаловалась на здоровье. Проходила регулярно медосмотр, в последний раз это было 19 декабря.
Все началось в выходные, всю семью подкосил грипп. Сначала заболел глава семьи, дочка кашляла. Римма за ними ухаживала. «В субботу я заболел. Потом в понедельник проснулись всей семьей с температурой. Пошли к врачу, она выписала лекарства. Мне стало лучше, а у жены температура не сбивалась. В среду я уехал на отчет правительства в Якутск. Созванивались, она говорила, что ей все хуже и хуже», — вспоминает вдовец.
Восстанавливаем события тех дней со слов Николая Сыромятникова.
11.02, понедельник. Первый прием. ОРВИ. Римма пошла в больницу села Арылах, ее осмотрела фельдшер, выписала: кагоцел, амоксициллин, ингалипт — и отправила домой. К вечеру состояние ухудшилось, температура только повышалась, она вызвала врача на дом.
12.02, вторник. Арылах. «Видимо, аллергия на капельницу». Фельдшер заболела, во вторник в больнице осталась только акушер. Она добавила в список лекарств солевой раствор и глюкозу. После капельницы Римме стало хуже. Позвонила мужу и сообщила, что у нее, видимо, аллергия и что завтра попросит поменять на физраствор.
13.02, среда. Арылах. «Через 3-4 дня все пройдет, это нормально». В среду Римму стало лихорадить. Температура не спадала. Она снова пошла в больницу. Акушерка на это сказала, что это нормально, что у всех температура держится 3-4 дня, потом отпустит.
— В среду утром я поехал на отчет правительства с заместителем министра Прокопьевым. Тогда никто и в самом страшном кошмаре не мог предположить, что через несколько дней ее не станет. На вид нормальная была, предложил поехать со мной в Чурапчу в больницу. Она ответила, что врач сказала, что 3-4 дня температура продержится, лихорадка и грипп пройдут: «Я ведь таблетки пью, капельницу ставят, все нормально будет». В среду вечером позвонила, сказала, что ей совсем плохо стало.
14.02, четверг. Арылах. Температура не спадает. Ей стало хуже. Сходила в больницу. Отменили антибиотики. В четверг вечером высокая температура держалась.
— Вызвала врача на дом, та укол поставила. Сказала: «Видимо, у вас бронхит». Легкие не смотрели, а так сказали, что, видимо, бронхит, — говорит Николай.
15.02, пятница. Чурапча. Двухсторонняя пневмония. «Она умирает, тут никого нет». В пятницу утром она не могла встать с постели.
— «Руку хочу поднять, но нет сил», — говорит. Я говорю: «Попроси врачей, пусть на рентген в Чурапчу отправят». К нам скорая из районного центра не приезжает. Если у тебя есть своя машина — ты едешь, если нет — сидишь дома. Дочке 8 лет, она хворала тоже, кашляла. Ее отправили ко мне в Якутск. Римма поехала в Чурапчу. Через час позвонила: «Оказывается, у меня двухсторонняя пневмония».
В три часа Римму госпитализировали в общую палату терапии. Ей поставили один укол и систему — две банки. Ей полегчало.
— Ночью звонит, просит кому-нибудь позвонить, ей совсем плохо, никого нет. Ее лихорадит. Не может ни сидеть, ни лежать. Медсестра сказала, что врачи придут только в понедельник. Я позвонил своей знакомой — главному кардиологу района, попросил съездить, посмотреть, как она. С моей женой в больнице лежала наша односельчанка, я позвонил ей, спросил, как дела у моей жены. Она говорит: «Она умирает, тут никого нет».
16.02, суббота. Чурапча. Реанимация. «Срочно нужны антибиотики! Тут их нет». Главный врач трубку не берет. Младший медперсонал говорит, что в воскресенье дежурные врачи не приходят.
— Я начал возмущаться. В итоге пришли три врача и поместили ее в реанимацию. Не они выявили, что ей нужно в реанимацию, а мы сами этого добились. Если бы мы не стали всем звонить, она в палате загнулась бы. Жена звонила и говорила: «Все так же, меня лихорадит и все спрашивают, где мой муж. Я тут умираю, а они тобой интересуются». Приехала моя знакомая, кардиолог, осмотрела ее и перезвонила мне: «Ужасное состояние у твоей жены, чуть не потеряли, хорошо, что ты мне позвонил. Коля, срочно нужны антибиотики. Тут их нет». Состояние критическое, дышать не может.
17.02, воскресенье. Чурапча. «Предоставьте квитанцию, тогда начнем колоть». Утром запланирована телемедицина.
— Я спрашиваю у врача: а почему они сразу в Якутск не отправят? Она мне ответила, что по инструкции только после телемедицины можно. В семь часов вечера знакомый из Якутска купил антибиотики и приехал в Чурапчу к часам 11 вечера в реанимацию. Римма мне звонит, говорит: «Коля, привезли лекарства, но сказали, что не могут их начать колоть, поскольку нужно предоставить квитанцию и написать, в каком виде мы хотим, чтобы возместили, в виде лекарства или денежных средств». Я тут офигел: человек умирает, а они с этим. Я спрашиваю: «Зачем ты мне это говоришь?» Как оказалось, они настояли на том, чтобы она мне позвонила и сообщила об этом. Я говорю: «Дай трубку врачу». Она отвечает, что врач не хочет с мной разговаривать.
18.02, понедельник. Чурапча. «Чтобы отправить в Якутск, нужен бактериологический, химический анализы. Их у нас нет». Врачи говорят: состояние стабилизировалось, привезите квитанцию. Телемедицина не получилась.
— Эта история начинается с субботы, в шесть часов вечера я звоню лечащему врачу Давыдовой. Главный пневмонолог просит бактериологический, химический анализы. «Их у нас нет», — говорит. Оказывается, в субботу еще они звонили в пульмонологию. Сказали, что в понедельник пройдет телемедицина. Человек два дня ждал ее. И тут в шесть часов вечера понедельника говорят: предоставьте бактериологический и химический анализы. У нас в районе этого нет. Просто общий анализ крови и мочи могут сделать.
19.02, вторник. «В Якутске отказываются принимать, звони министру».
— Мне говорят: «Делай, что хочешь, в Якутске отказываются принимать. Сами отправляйте, уже все. Мы ничего не можем сделать». Ситуация совсем вышла из-под контроля. Позвонил своим знакомым, они к министру пробились. И вечером из Якутска вылетел вертолет.
Уже после ее смерти мне сказали наши земляки, которые работают в этой больнице, что в Чурапче ее подготовили, чтобы подключить к аппарату искусственной вентиляции легких. Включают аппарат, но он не работает. Пока вертолет из Якутска не прилетел, реаниматологи руками качали ее с помощью груши. Полторы сутки мы потеряли и не получили искусственную вентиляцию легких. Никто не сообщил в Якутск, что у них аппарат сломан.
20.02, среда. Якутск. «Состояние стабильное». Женщину привезли в пульмонологическое отделение РБ, в реанимации подключили к аппарату.
— Я приехал к ней, врачи два дня говорили: «Все стабильно. Но вы запустили болезнь».
22.02, пятница. Якутск. «Я увидел жену и понял, что уже все».
— Мне говорят: приходите в четыре часа. Я утром был у нее. Пришел с лечащим врачом поговорить, он отвечает: «В шесть часов мы передаем вашу жену в РБ №2 в хирургическое отделение. Оказывается, у нее трахея повреждена. Она не должна была к нам поступать». Два дня бесцельно лечили ее, потом добавила: может, гнойная.
В шесть часов вытащили ее вещи. Я увидел жену и понял тогда, что уже все. Вся опухла. Она никогда не болела, и тут такое. Потом мы полчаса ждали скорую помощь, реанимационным автомобилем там и не пахло. Руками грушу качали. Приехали в приемное отделение, два часа по кабинетам бегали: там, в хирургии, нас никто не ждал. Через три часа ее поместили в хирургическое отделение, подключили к аппарату. Дали список того, что нужно привезти, я побежал в магазин, аптеку. Привез. Через час позвонили: «У вашей жены два раза останавливалось сердце, погибла. Документы завтра забирайте. Тело выдадим в понедельник».
Вот и вся история лечения… После МРТ хирург вышел и сказал, что трахея не повреждена. По-простому объяснил, что в легких гной. Абсцесс.
Николай признается, что самым тяжелым было рассказать 20-летнему сыну и 8-летней дочке, что мамы больше нет. Дети сейчас наблюдаются у психолога. Дочка останется с отцом. Сын — студент, живет в Мирном.
Я потерял самого близкого человека, свою любовь, соратника, лучшего друга. Я не знаю, как дальше буду жить, до конца пойду. Должны ведь признать, что моя жена умерла из-за врачей.
21 марта в селе провели открытый диалог с населением, куда пригласили заместителя министра здравоохранения. Никто из врачей, а также руководство района, не пришел. Там и выяснили, что в должности врача в селе (которого требует население вот уже два с половиной года) сидит специалист в Чурапче. Говорили о том, что на всех этапах были допущены грубые нарушения, которые напрямую связаны со смертью, что надзорные органы обязаны дать оценку действиям медицинских работников на всех уровнях, особенно в ЦРБ, республиканской больнице №2, с учетом маршрутизации, доступности между больницами, эффективности телемедицины, выполнения программы госгарантий, ответить на вопросы, почему нет лекарств в реанимации, почему больная с пневмонией умерла в хирургическом отделении РБ №2.
______________________________
На прошлой неделе было возбуждено уголовное дело по факту смерти Риммы. «Проверкой выявлены факты поздней постановки правильного диагноза, соответственно, неадекватности назначенного ей ранее лечения и иные нарушения. Виновность каждого конкретного медицинского работника будет определена в ходе следствия», — заявили в ведомстве.
Ход расследования уголовного дела (причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей) находится на контроле прокуратуры.
В министерстве здравоохранения РС(Я) сообщили, что идет внутренняя проверка и результаты будут опубликованы позднее.
Источник: