Ежегодное общение с народом — это как бы отдельный, над всеми стоящий государственный институт, который волшебно, как в сказке, на один день заменяет все другие государственные институты. Которые, как ни крути, своих функций в промежутках между «прямыми линиями» не выполняют
Георгий Бовт. Фото: Михаил Фомичев/ТАСС
20 июня в 12 часов дня из Гостиного двора в Москве начнется трансляция «Прямой линии с Владимиром Путиным». Она пройдет уже в 17-й раз. Количество поступивших вопросов уже перевалило за миллион. Чего ждать от нынешней «Прямой линии»?
«Прямая линия с Владимиром Путиным» — это уже прочная традиция. Фактически скрепа нашей жизни. Ее ждут, к ней готовятся, приурочивают те или иные решения, откладывают непопулярные. Например, к нынешней «Прямой линии» с президентом поспешили «разрулить» неприятное дело с подбрасыванием наркотиков и фабрикацией уголовного обвинения журналисту-расследователю Ивану Голунову.
«Прямую линию» часто называют сеансом общенациональной психотерапии. Раз в год перед народом появляется тот, кто принимает все главные решения в стране и кто может решить любой вопрос непосредственно в прямом эфире. А если вопрос требует длительной проработки, то он тут же отдаст распоряжение подчиненным. И это будет из разряда тех распоряжений, которое стоящим на нижних ступенях «вертикали власти» страшно не выполнить. В прошлом году народ имел возможность наблюдать, как пред светлые очи, в смысле перед телекамерами, дисциплинированно сидели губернаторы и министры, напряженно ожидая вопросов и поручений в режиме онлайн. В этом году тоже появился новый элемент. Вопрос еще даже не задан непосредственно президенту, не озвучен на «Прямой линии», а власти уже реагируют. И президент тем самым получит возможность ответить вопрошавшему, что проблема его решена, и тому в ответ ничего не останется, как рассыпаться в благодарности.
Например, за последние дни Следственный комитет несколько раз сообщал, что проводит проверку поступивших на «Прямую линию» обращений. О том, что в Калужской области не оказали помощь ребенку с онкологическим заболеванием, а в Красноярском и Хабаровском краях нарушают права дольщиков. Что в Саратовской области не расселяют аварийные дома. А одного директора предприятия из Белгородской области, который постоянно задерживал зарплату, уже даже взяли под стражу. В Челябинской области возбудили уголовное дело, после того как местные жители написали жалобу на «Прямую линию» о том, что у них нет безопасного перехода через железную дорогу.
Получается, что ежегодное общение президента с народом — это как бы отдельный, над всеми стоящий государственный институт, который волшебно, как в сказке, на один день заменяет все другие государственные институты. Которые, как ни крути, своих функций в промежутках между «Прямыми линиями» не выполняют, раз людям приходится писать президенту о проблемах, которые чаще всего могут быть легко решены даже на самом низком, на муниципальном уровне.
По итогам нынешней «Прямой линии» все ведущие СМИ непременно расскажут, сколько было задано вопросов, какова в минутах была продолжительность общения с народом. Начинал ведь Путин в 2001 году с двух с небольшим часов. Постепенно это переросло в трех-, четырехчасовое общение. И за все время не припомнится ни одного случая, чтобы Путин не смог ответить на какой-то вопрос и был поставлен в тупик.
«Прямая линия с президентом» в прошлом году продолжалась 4 часа 20 минут. Поступило более 2 млн обращений, глава государства ответил на 73 вопроса. В основном они касались социальных проблем, ЖКХ, экономики, спорта. Наверняка в этот раз будут побиты какие-то новые рекорды. Но основная тематика останется прежней: большинство вопросов будут касаться внутренней жизни страны — все того же ЖКХ, медицины, образования, низких зарплат и высоких цен. Непременно будут вопросы и личные, лирические отступления во время долгого выступления — это закон жанра. По опыту последних лет вопросы простых обывателей были подчас острее, чем те, которые задавали на ежегодной пресс-конференции Путину собранные со всей страны журналисты. Многие вопросы повторяются из года в год. Просто потому, что президент не может осчастливить всех, решив ту или иную типичную проблему для всех, кого она касается, прецедентным образом. Это задача системы, задача государственных институтов. Которые своей «прямой линии» с народом либо не имеют вовсе, либо она давно нарушена и не работает. Все приходится решать через одного, самого главного человека. Он — та самая единственная связь. Ежегодная. И подчас — единственная надежда.
Источник: